Вы поглядите, да это же первые пробы фикрайтерского пера! Время, когда Исаия был еще совсем юным, и ему казалось, что отрывистая манера повествования придает текстам пафосности и философского очарования~ Наивный маленький Исаия.
Заявка: Изая/кактус (или наоборот). Страстная, но невозможная любовь. "Ты слишком идеален для меня..."
такая необычная, интересная заявка. сразу привлекла взгляд. но автор очень нервничает, так как не уверен, что заказчик видел именно это. тем не менее - очень старался угодить. поэтому сильно не бейте, пожалуйста, а не то у автора будет депрессия
Влюблен. Определенно влюблен, это чувство ни с чем не перепутать. Но ведь ты не человек, а значит, я имею право не любить тебя. Но все таки. Когда я представляю тебя человеком, я просто теряю голову от восторга. Схожу с ума от тех безумных образов, которые рождаются в моем воображении.
Я лишь смутно догадываюсь, что именно привлекает меня в тебе. Это захватывающее ощущение чего-то неправильного, ненормального. Необычного. А ведь меня всегда тянуло ко всему, что не вписывалось в рамки естественного. Ты именно такой. Совершенный. И вместе с этим... Ты как раз тот, про кого бы сказали "немного слишком". Любовь к тебе отвратительна и непонятна. Я даже не могу обнять тебя, потому, что это причинит мне боль. Не могу прикоснуться губами, не могу приласкать. Я никак не могу выразить свою любовь к тебе. Мне дано лишь с немым обожанием смотреть на тебя. Любоваться благородным, изумрудно-зеленым цветом. Тонкими, а вместе с тем очень острыми колючками, украшающими твое тело. Прекрасными, слегка размытыми очертаниями формы. И совсем маленьким, нежно-лиловым бутончиком, который только-только зацветает на твоей макушке. Таким волшебным, что хочется сравнить его с человеческой душой.
Мне нравится думать, что мы с тобой похожи. Хочется верить, что у меня тоже есть такая же прелестная душа, скрытая под шипами, колкостями и насмешками. Я мечтаю, что бы меня любили так же, как тебя. Не могли прикоснуться, не могли обнять. Могли лишь молча любоваться мною и захлебываться восхищением моей красотой. Но мне никто не спешит дарить восторженные взгляды. И поэтому - ты. Ты слишком идеален для меня.
Я готов заниматься любым дерьмом, лишь бы отлынивать от фика.
Я НЕ ХОЧУ Я НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ НИЧЕГО ПИСАТЬ ПУСТИТЕ МЕНЯ ТОШНИТ
ПОГОВОРИТЕ СО МНОЙ КТО-НИБУДЬ НАПИШИТЕ МНЕ ПОСТ ПРИШЛИТЕ МНЕ КАРТИНОК ТОЛЬКО НЕ ЗАСТАВЛЯЙТЕ СНОВА ПИСАТЬ я знаю, что я обещал, но БОЖЕ БОЖЕ БРАГИ ОТПУСТИ МЕНЯ ДАЙ МНЕ ПОГУЛЯТЬ СДЕЛАЙ МОЮ РАБОТУ УСТРОЙ РАГНАРЕК РАЗНЕСИ ЗЕМЛЮ К ЧЕРТЯМ
ВСЕ ЧТО УГОДНО ТОЛЬКО ДАЙ МНЕ СХАЛЯВНИЧАТЬ
Я не знаю, как буду отчитываться на ФБ. Я не знаю, как допишу отбросов. Я рыдать хочу.
Администрация ФБ - вот видно, с юмором люди Отдать Сталкер-фандому канон «В поисках Немо» на спецквест - это что-то И «Корпорация Монстров» для Left 4 Dead - то, что надо. Мстителям достались «Бешеные псы» - ну разве это не идеально им подходит? Зато я шикарно представляю себе Charmed-фандом в антураже «В джазе только девушки»~
Мы получили «Отступников». Я не в каноне, но вроде интересный боевичок. Посмотрим. В Дурке любой боевик будет смотреться хорошо~
- Ну, и что ты делаешь? Он ложит руку на спинку стула, на котором я сижу и смотрит в экран, изучая взглядом посты чужого дневника. - И сколько уже часов ты это читаешь?
У меня есть один страшный секрет - обещайте никому не говорить! - меня не зовут Исаия. Меня не зовут Локке, не зовут Би, не зовут даже Ирэн. Они все - кусочки меня, украденные у других авторов, чужие "я", присвоенные мной потому, что своего не было.
Когда человек понимает, что сошел с ума? Когда к нему приходит осознание, что его действия неправильны, что его мысли безумны и аморальны?
- Если ты в него влюбишься - он тебе не простит. Я молча киваю, соглашаясь. Не простит.
Для любви есть Шекспир. Есть Уайльд. Кафка. Винниченко. Хиддлстон. Не стоит обременять реальных людей своей любовью. Ты уже взрослый мальчик и знаешь, чем это все заканчивается.
Помните, я тут выкладывал какой-то странный текст без ката, который вы не поняли и промотали? Так вот. Это было то сочинение, которое меня под пытками принудили написать я отправлял на конкурс "Київ - моє місто, мені в ньому жити, мені його створювати".
На последнем звонке мне вручили целых три грамоты. А могли бы и четыре, если бы кое-кто не прокололся на олимпиаде по украинскому. Это была вселенская подлость, мне не хватило жалких три балла!.. Первая - за третье место на олимпиаде по информатике, которую, как я был уверен ранее, я завалил на все сто. Вторая - за второе место на конкурсе чтецов Шевченка. Третья в моей коллекции. В прошлом году было первое место, в позапрошлом - второе. О, я в этом году читал такую восхитительную вещь. Это было не абы-какое влияние на мое самолюбие - зрителей было немного, но они все изумленно и внимательно смотрели на то, как я с омерзительной ухмылкой разглагольствую на тему того, какая моя страна слабовольная и бесполезная. Шевченко, наверное, в гробу вертелся от ужаса. И третья - моя гордость - за второе место в номинации "Киев литературный" в том конкурсе, на который я отправлял сочинение. Боже, я был так доволен.
читать мою маленькую гордостьВесна врывается в парк множеством ветров, ступает мягко, не касаясь земли своими невесомыми ступнями, бежит легко, взбираясь на гору, выше и выше, словно само небо зовет ее к себе. Теплое золотистое солнце улыбается ей, выглядывая из-за стен Кукольного Театра, тянет к ней свои лучики, зазывая в объятия, и она мчится к нему, поспешно взбираясь по скользким ступенькам. Бархатное одеяние Весны искрится в лучах восходящего солнца, длинные полы шуршат за ее спиной, укрывая собой сырую землю, а там, где ее изящные ножки касались грунта, словно капли ярко-зеленой акварели растекаются поля свежей травы. Зеленая краска волной разливается по всему Мариинскому парку, ударяется потоками в кусты, гейзерами поднимаясь к кронам деревьев. В этом изумрудном море показывают свои головки первые весенние цветы, похожие на красочных рыбок, робко выскальзывающих из салатовых волн и с любопытством поглядывающих на солнце. Пришло ли их время? Пришло ли время? Молодые люди одеты совсем легко, неподходяще для этой поры, и причиной тому резкое потепление, разорвавшее долгие дни влажного холода, собравшего в себе последнее зимнее дыхание. Молодежь неспешно прогуливается по смотровой площадке, и в этих прогулках взгляд обычного прохожего не разглядит ничего примечательного. Но глаза художника видят в неторопливых шагах вальсирующую походку, объятия и изящные па, пестрые плащи девушек кажутся ему кружевом пышных юбок. Ему мерещится, словно люди – осенние листья, что всю зиму смиренно лежали под снегом и вместе с весенними ветрами поднялись в воздух, кружась, танцуя, в последний раз вздыхая полной грудью перед тем, как упасть на землю и отдаться ей, на сей раз на века. Он хитро ухмыляется, смешивая краски на палитре, и мажет кисточкой полотно, стараясь запечатлеть на бумаге мгновения чужого весеннего танца. Часы на стене Кукольного театра бьют громко, задорно, гулкий звук разливается по всему парку, но художник уверен, что слышит его только он. Стрелки стремительно бегут в обратную сторону, время стекает вниз и ныряет в воды Днепра, сама земля словно немного опускается, обнажая силуэты прошлого – всего того, что когда-то жило и дышало внутри парка, что дарило ему жизнь, что дарило ему названия. Что оставило здесь память о себе. Земля хранит в себе застывшие следы императрицы Елизаветы, ее вдохновленный, гордый взгляд, осматривающий Днепр с высокого холма. Мариинской дворец не сберег в себе усталость мастеров, сооружающих его стены, он помнит лишь пышные балы, прохладу летних киевских вечеров и кружевные платья изящных дам, танцующих внутри шикарного зала. Широкая смотровая площадка бережет в своей памяти запах речного ветра и тихие отголоски дворцовой музыки. Трава вокруг нее напитана нотами сложной фортепианной музыки и неслышными шагами влюбленных, сбежавших из дворца в разгар пиршества. Высокие флигели хранят всю красоту киевской ночи, запах огня и слезы французских пленников. Внутри комнат воздух пропитан отчаянием, которое оседает пылью на дорогих шелковых шпалерах, и портит собой атмосферу богатого безмолвия. В воспоминаниях парка остались революции, облачившие его в невидимые, но остро ощущаемые красные тона. Красный – не цвет, а запах, чувство, обстоятельство. Киев морщится – запах красного ему не по душе. Алая пыль еще надолго сохранится в грунте, пропитав его кровью и ржавчиной. Послевоенной весной парк дышит мягким цветом японской вишни, звонким детским смехом и бессмертными стихами мертвых поэтов. Души, исчезнувшие во времени, оставили свои истории этому парку, и он бережет их в своей земле, в шелесте свежей листвы, в радуге, проскальзывающей в струях чугунного фонтана, в сотнях замков, украшающих перила печально известного моста. Он шепчет эти истории весенним ветрами, которые разнесут их по киевским улицам, топит в Днепре, которое донесет их до морских волн, красками расписывает холст улыбающегося художника, на чьем мольберте – сотни жизней и всего лишь один парк.
Когда мы готовились к годовой контрольной по физике, БорСаныч решил нас протроллить, заявив, что мы будем писать физический диктант, а не решать задачи. Ну, мы то с одной стороны порадовались, мол, это хоть понятно, это хоть можно зазубрить/скатать/придумать. Но была проблема, которую видел я и которую почему-то больше не хотел замечать никто: во время физического диктанта запрещено пользоваться конспектом. Это история обо мне и моей чудной тетрадке-конспектике. Понимаете, она для меня, как железный костюм для Тони Старка. С ней я супергерой нового времени, гроза скандинавских чудовищ и задач по термодинамике, а без нее всего лишь гений-миллиардер-плейбой-филантроп.
...
Хотите знать, чем все закончилось? Годовой у нас не было. Кто мог сомневаться? Мать, возвращаясь с собрания, сказала, что в журнале по физике у нас не выставлено ни одной оценки. Он даже н-ок не ставит. Угадайте, сколько у меня годовая по физике. 10. Хотел бы я знать, за что.
И вдруг я понял, какая я невоспитанная задница. Прошу простить меня, мои ненаглядные читатели, за такое ужасное опоздание.
Airung Walras, я просмотрел Ваш дневник, насладился представленной в нем лирикой. Что же привлекло Вас в моей скромной обители, миледи?
Тикки Токито, а вот Вас я помню:3 Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. Что подвигло Вас подписаться здесь?
Little Harlequin, ты видишь, какой я невежливый мудак? Ты для меня целый постик, а я месяц задерживаю приветствие! Но смотри, какой умилительный артик я приготовил специально для тебя. Я заслужил прощение, Рю-кун?~